Это произошло внезапно. Сначала замолкли люди, до того шумной и гомонящей что-то толпой шедшие по улице. Голосов не стало в один миг, словно кто-то резко выключил сразу все звуки, оставив Людвига и двух итальянцев в ватной тишине, давящей на уши. Потом пропала четкость мира, их окружавшего. Контуры зданий, до этого бывших совсем близкими и четкими, неожиданно стали расплываться и таять, оставляя после себя только пустое пространство. Потом появился туман. Тихо и осторожно, он словно бы крался среди покосившихся могильных крестов и плит, постепенно накрывая всю землю, словно белым мягким плащом.
Мир стал бел, тих и инертен. Скорее, это уже даже был не мир, а пустое белое пространство, абсолютное ничто, режущее глаза.
И вот, вдалеке, если в этом пространстве можно так выразиться, послышался звук. Звук тихий и сначала даже не заметный, но с каждой секундой нараставший и словно окружавший троих стран со всех сторон. Тиканье, это было тиканье часов.
Эти размерные звуки били по нервам, заставляя постоянно вздрагивать и всем телом ожидать неведомо откуда взявшейся опасности. Вот сейчас... сейчас. Еще немного, и...
И он упал. Просто провалился в пустое белое пространство, которое перестало быть твердой поверхностью.  падении он потерял своих спутников, которых поглотил туман. Он не мог кричать, не мог даже махнуть рукой, но в разуме вдруг возникло четкое понимание того, что сейчас полет прекратится.
Он падал и чувствовал приближение чего-то странного. Конец ли? Он не знал. Он просто падал.
И в тот последний миг, когда тело уже соприкасается с плоской поверхностью, он проснулся.

***
Людвиг вскочил, весь мокрый от пота и ошарашенно уставился в никуда. Хоть это был и сон, но, тем не менее, он был до жути реальным и прийти в себя сразу немец не мог. Давно он не видел кошмаров, с тех самых пор, как... В общем, давно.
Прошла минута, затем другая и страх начал отпускать. Все произошедшее казалось сейчас такой глупостью. И эта конференция, и эти часы, высокий стол, заляпанный тушью, голуби у ступеней церкви, даже кошелек в руке Феличиано. "Всего этого определенно не было!" - подумал он и успокоено вздохнул, уже привычным движением руки убирая со лба мешающуюся челку.
- Какая глупость. - Покачав головой, он начал вставать с кровати, но когда одно нога уже зависла над полом, он понял одну вещь - он был в чужой комнате, и это место Германии было определенно не знакомо.
Тяжелый балдахин над кроватью с резной спинкой, портьеры на окнах, позолоченные рамы на картинах, стоящий рядом с кроватью подсвечник с оплывшими свечами. Интерьер комнаты века семнадцатого или восемнадцатого, но явно не современный. И раздражающее тиканье больших старинных часов, отсчитывающих оставшиеся до семи утра минуты.
Вот, медная витая стрелка сдвинулась на цифру семь, и внутри часов раздалось гудение, а потом звон. В этот же момент дверь открылась, и в комнату вошел человек.
- Господин, вы уже встали? - В голосе незнакомца прослеживались легкие нотки удивления. Поклонившись застывшему в неудобной позе немцу, слуга, а больше этого персонажа никак не назовешь, подошел к окну и отдернул портьеры в стороны, позволяя утреннему свету стремительно ворваться в комнату. После этого, человек повернулся к Германии и посмотрел на него, чуть склонив голову, ожидая, когда Людвиг соизволит встать.
- Ночью прискакал гонец с важной депешей с южной границы. - Ожидая, когда немец отомрет, слуга достал из-за полы сюртука несколько конвертов, связанных тонкой лентой. - Здесь еще пара писем от нашего посла в Лондоне и французский посол, который требует вашего светлейшего внимания.
С легким полупоклоном, анонимный слуга положил все письма на столик и, направившись к гардеробу, достал из его недр несколько сюртуков, судя по их аляповатому и попугайскому виду сшитых Францией в припадке безумия. Но когда слуга достал несколько припудренных белых паричков, у немца задергалось веко.
Мир становился все безумнее, и он сходил с ума вместе с ним.

***
Через час, умытый, побритый и выглядевший как клоун немец уже сидел в гостиной в единственном черном сюртуке, который смог найти среди блестящих тряпок и ждал французского посла. За это время он успел все же сообразить, что ничего ему не приснилось и это не чья-нибудь глупая шутка.
Он действительно оказался в восемнадцатом веке, только один. Только существовала маааленькая проблемка или скорее даже неувязочка. В это время его просто не могло быть! Да еще в относительно взрослом виде. Это значило, что либо он просто попал сюда в обычном теле, либо немца закинуло  какое-то неправильное прошлое с неправильной историей.
Его размышление прервал посол Франции, буквально ворвавшийся в зал источая сильный запах духов и пудры в радиусе пары метров.