Свет появился так неожиданно, что дракон даже не успел закрыть глаза, за что и поплатился неприятным жжением. На чешую, как в прочем и на все остальное тело, магия подействовала не так сильно. Глаза же, казалось, то ли чем-то выжигают, то ли наоборот пытаются заморозить или просто выколоть. Для Рудольфа, в принципе не привыкшего к боли, это стало пыткой, так как крепкая броня из чешуи раньше сводила на нет подобные выбросы магии, но сейчас она будто сконцентрировалась на морде у венценоса. Или же он с непривычки в глубине своего сознания все преувеличил.
Однако результат один – дракон был зол. Он знал, кто же мог устроить такую забаву, и не мог понять, почему она все не закончится? За пару секунд гневные мысли перешли на жителей окрестных деревень, из-за которых это все, собственно, и случилось. Почему эту боль испытывает пацифист-дракон, а не эти люди, готовые убить существо только из-за того, что какие-то идиоты-барды сложили о них не самые лестные песни?
Хотя было что-то в этих драконах, пожирающих людей целыми селениями. Таких любят, таких помнят, за такими приходят толпы рыцарей и такими же толпами погибают. О таких пишут гораздо больше песен, именно они накладывают отпечаток на общий образ драконов. И чтобы изменить его, надо было стать таким же воплощением алчности и кровожадности, а уж потом задумываться о внешнем виде предоставляемого. «Чушь».
Рудольф очнулся третьим, и первое, что он почувствовал после того, как перестали болеть глаза, что он ужасно голоден. И голоден до такой степени, что не отказался бы съесть первое, что попадется на глаза. Желательно, чтобы оно было жилистым, обладало хоть какой-то мышечной массой и на вкус отличалось от рыбы и всякой растительной чуши.
К счастью, таковой пищи оказалась целая стая. То бишь, толпа, хотя от первого варианта она не далеко ушла в своем удивлении и организации. «И это я еще монстр», - зло подумал Рудольф, ударив хвостом по земле так, что даже лежащий у его ног мужик подпрыгнул. Ну, вот он и станет пробником такой странной и загадочной еды, как человек. Морда дракона вплотную приблизилась к отползавшему к развалинам замка крестьянину. Еще и замок разрушен. Чудесно. Просто прекрасно. Просто выселения дракона им не хватило, они еще и дом его разрушили! Сколько же там погибло свитков с никому не известной магией?! А сколько теперь золота замуровано в подвале?! Вот, не ценят люди драконов! Они вообще никого, кроме себя не ценят!
- Чудовище! – каким же надо быть дураком, чтобы кидать подобные слова в надвигающуюся смерть? Будто это ее отсрочит. Без должных церемоний Рудольф раскрыл пасть и подхватил трепыхающуюся жертву, после чего запрокинул голову, чтобы человек целиком поместился в пасти, будто созданной для поедания вот таких вот существ. Только вот рука торчала между клыками – не порядок. Щелкнув зубами, венценос почувствовал, как без каких-либо сложностей сломалась кость, как по языку растеклась теплая жидкость, называемая кровью. На землю с отвратительным шлепком упал обрубок или огрызок – кому как удобно, пусть так и называет. Все еще живой человек закричал. Это было довольно странное ощущение – слышать, как из тебя кто-то кричит. Да еще и трепыхается, как та букашка, из-за которой все планы полетели в тартарары.
Оглядываясь в поисках следующей жертвы, дракон, распробовавший вкус крови, флегматично двигал челюстью, разжевывая крестьянина. Ну, есть в этом что-то приятное. Пожарить бы еще. Надо было не сразу в пасть кидать его, а еще и пламенем обдать. Так, может быть, и на оленину смахивал бы. И одежда бы не мешала. А то ведь это дело долгое – пережевывать свежее мясо, чувствуя чуть ли не каждый мускул на зубах. Зато тот странный «щелк», который раздавался, когда ломались кости, был музыкой для ушей Рудольфа. Знал бы раньше, что есть человека так забавно, точно бы пристрастился к этому занятию раньше.
- Бля, а мы же и так нахуй в болоте, ёпта… - когда венценос принялся за второго виноватого во всех грехах мира крестьянина, то он услышал голос мага.
- С выражениями попрошу поосторожнее, - оскалившись, зеленобокий выгнул свою шею и, перед этим найдя взглядом возмущавшегося Брагинского, выдохнул на него облачко дыма с запахом человечины. – А то ведь хозяин болота и оставить в нем может.
Вспомнив, что где-то тут еще должен ходить рыцарь, Рудольф с высоты своего роста осмотрел место, ранее называвшееся садом, ныне это имя навечно утерявшее. То, что тут творилось, вряд ли поддавалось цензурному описанию, но венценос был очень даже не против подобного исхода. Тут и там валялись отброшенные странной магией люди, кого-то придавило камнем (именно с такой жертвой случая сейчас расправлялся человек в железе) от замка. И кое-где виднелись багровые пятна и остатки жителей. Видимо, дракон умудрился кого-то раздавить. Ну, что же, бывает. Что тут поделать?

Откуда-то непереносимо воняло застоявшейся гнилой водой и разлагающимся мясом. Запахи не самые приятные, особенно когда ты и без того зол на весь мир. Воняло ли это из пасти только что плотно откушавшего дракона или от проклятой руки мага, рыцарь не знал, да и не хотел особо знать, проявляя к занятиям своих коллег полнейшее равнодушие.
А действительно? Не все ли ему равно, сколько мерзких человечков сожрет огромный зеленый дракон. Одним больше, одним меньше.
- Еще нарожают, если будет, кому рожать. - Равнодушно наблюдая за тем, как одна из крестьянок оказалась под большой лапой дракона и была буквально задавлена весом его туши в землю, превращаясь в мокрое красное пятно, рыцарь еще раз принюхался, ища себе новое развлечение.
Присев на то, что маг, видимо, посчитал достойным назвать восстановленным замком, хотя стенка была просто до неприличия маленькой и хлипкой, рыцарь огляделся по сторонам в надежде найти себе новую жертву для развлечения. Вариант с втыканием кому-нибудь в мягкое брюхо ножа был отвергнут сразу, так как дракон, в данный момент уже почти доел то, что двигалось, а то, что не шевелилось, двигал и доедал. Маг в этот момент решил обратить свое внимание на тварей земных и небесный и делал из птицы, которую успел поймать, нечто несуразное, бесперое и мертвое. Ни жертв, ни исцеления от скуки бедному и несчастному работнику меча и щита.
Взгляд рыцаря наткнулся на нечто интересное, когда он слушал, как маг борется, или, если быть точнее, наслаждается своей шизофренией. На земле, совсем недалеко от него, лежала довольно таки симпатичная селянка и кажется, еще даже была жива. Это определенно было большой удачей при стольких то кровавых пятнах на хилой траве. Быстрым шагом подойдя к лежащей на траве новой игрушке, а то вдруг кто-нибудь посмеет покуситься на его жертву, рыцарь носком сапога толкнул жительницу окрестных селений, переворачивая ее на спину.
Да, она определенно была жива, чего не скажешь о ее подруге, оторванную конечность которой девушка держала в руке. Это было даже трогательно, они так дорожили дружбой друг друга. Рыцарь бы тоже поумилялся, но функция эта у него была отключена за ненадобностью. Сейчас мужчину больше радовало то, что жертва могла еще весело орать и сопротивляться, добавляя азарта в игру, да и некрофилией тут и не пахло.
Медленно приоткрыв глаза, игрушка пискнула и вздрогнув всем телом только сильнее сжала в руках оторванную конечность товарки по несчастью. И груди ее доносились истеричные рыдания и обрывки молитв старым богам. Глупая, очень и очень глупая, раз думает, что ее хоть что-нибудь тут спасет. Даже смерть будет не так милосердна и не заберет ее к себе, или заберет, но очень и очень не скоро.
- Du wirst leiden müssen. - Он присел рядом с ней и тихо-тихо сказал на ухо игрушке то, что заставило ее еще раз вздрогнуть и, перевернувшись на живот, поползти по грязной земле подальше. И после этого столичные ученые отказываются признавать сходство животных и человека. Вот же он, замечательный пример такого родства - загнанное, как дикий зверь охотниками, существо, охваченное слепым инстинктом, неуклюже ползло по земле, словно червяк в пыли и теперь издавало звуки, мало похожие на речь человека.
Существо ползло по земле, от чего его юбка совсем уж неприлично задиралась, заставляя рыцаря иронично усмехаться и продолжать наблюдать. Впрочем, терпения хватило лишь на пару метро этого неспешного поползновения, хотя, если бы игрушка выкинула кусок мяса, который она лихорадочно сжимала рукой, быть может, дело пошло бы веселее.
Спокойно и неторопливо поднявшись с земли, рыцарь прошел эти несчастные пару шагов, отделявших его от приза, он наступил сапогом на спину жертвы, прекращая эти бессмысленные поползновения и пригвождая девушку к земле, от чего ее длинные волосы кое где забрызганные кровью, рассыпались по земле. Красивое зрелище, если не брать в расчет ее сдавленного подвываний, портившего всю романтику момента.
- Ну же, дорогая, чем сильнее ты оттягиваешь неизбежное, тем больнее тебе будет. – Намотав прядь длинных волос на свой кулак, он резко дернул, от чего голова селянки приподнялась над землей, открыв взору рыцаря мертвенно бледные кукольные щеки и широко раскрытые от ужаса глаза.
Удивительно, какие неприятные люди эти крестьяне и ужасно непонятливые. По задумке рыцаря жертва должна была сопротивляться, брыкаться, пинаться и просто пытаться убежать, она же будущая жертва насилия, в конце концов. Но нет, тупая баба выбрала другой вариант действий и теперь изображала пассивную жертву обстоятельств. Сказать, что рыцаря это не устраивало, это значит, ни сказать ничего, его откровенно возмущало такое стойкое нежелание подчиниться интересам других и столь наглое пренебрежение чужими чувствами, даже если это и была его скука.
Смысл был в том, чтобы наслаждаться попытками несчастной жертвы вырваться на волю и закончить свои мучения, а не в том, чтобы пытаться расшевелить бревно. Хотелось слушать громкие вопли жертвы, просьбы о пощаде и мольбы о смерти, а не эти хрипы и звериные звуки. Хотелось медленно и со вкусом резать плоть жертвы и видеть боль в ее глазах, а ни эту пустоту.
И всего этого смысла рыцаря лишили самым злодейским образом. Естественно, что он был зол, как, впрочем, любой другой на его месте. Но эта злость не шла ни в какое сравнение с той, какую злобу он испытал, когда девушка открыв глаза и увидев перед собой чудесную картину пожирания односельчанина драконом вздрогнула и обмякла в руках рыцаря с остановившимся от ужаса сердцем.
С отвращением кинув неподвижное тело на землю, рыцарь рассерженно посмотрел на помешавшего его досугу дракона. Ну правда, не мог что ли жрать поэстетичнее, ведь у теперь уже мертвой куклы были такие многообещающие ляжки.

 
Дракон угрожающе зарычал. Если что-то не нравится, мог бы поспешить свалить уже отсюда. Изначально все же его гости не собирались устраивать тут подобие кровавой бойни с участием магии и свихнувшегося по непонятным причинам рыцаря. Хотя нет, какая уж тут пародия? Это самое настоящее вырезание людей. Ладно он, Рудольф, это его пища, но эти два представителя образованной части человечества лишают жизни селян ради собственной забавы. Кажется, рыцарю это особенно нравится, судя по его негодованию по поводу неожиданной смерти одной крестьянки. Ну, что тут поделать? Умерла баб и умерла. Вон, весь род Рудольфа вообще истребили, и ничего, не мечется в горе. Этот же трагедию из этого сделал, подумаешь.
У мага же началось раздвоение личности. Совсем плох, его точно есть нельзя. Даже если окунуть в ту волшебную воду, не вся магия выветрится, это точно. Зато все еще можно запечь рыцаря в его же латах, чтобы лишний раз не гудел где-то под лапами. Если просто так его раздавить, то, считай, просто так мясо перевел.
- Валил бы тогда к нему на поклон… - пробубнил венценос, недовольно хлопнув крыльями с явным желанием поскорее избавиться от оказавшихся не слишком воспитанными гостей. – Давай, откопай, я тебя быстрее слопаю, чем ты это сделаешь!
Дракон оскалился. Покушаться на его золото, которое он долгими веками собирал? На его свитки, которые стоят побольше многих мелких королевств? На его добро, на которое ни коим образом не имеет права? Это больше, чем наглость! За такое есть надо с потрохами, чтобы наверняка. И еще всех остальных родственников съесть со всеми придворными, разрушить дворец, посеять в королевстве хаос. Вот и новый домик образуется. Как это прекрасно.
- Развалили мой дом, поуничтожали моих мертвецов, теперь еще и обокрасть собираются. Может, уже что-то мне перепадет, а? – недоумевал раздраженный Рудольф. – Резон мне вас на себе тащить? Могу в полном одиночестве туда добраться и все расфигачить без вашей помощи!
Летать на драконе – это зверство! Почти как оседлать оленя и мчать на нем по лесу. Нет , у оленя нет такого разума как у дракона. Пусть эти идиоты попробуют покататься друг на друге. Неприятно, ведь так? Такое унижение не стерпишь, за него и мстить можно начать, да так, что десятое поколение не оклемается, его, скорее всего, вообще не будет, так как за родственниками обидчиков последуют близкие друзья и остальное население.
- Пошли к черту все ваши планы, я в них участвовать не намерен! – венценос возмущался не потому, что хотел обезопасить своих несколько резких гостей, ему бы даже радостью стала такая расправа, только вот терпеть унижения ему что-то не хотелось. Гордо развернувшись, зеленобокий пошел  в сторону перестроенного замка. За такое действительно надо руки отрывать или, по крайней мере, навсегда запрещать что-либо творить.  Самым лучшим способ являлась казнь таких вот криворуких, чтобы уж абсолютно никаких шансов на восстановление не было. Да, существуют некоторые личности, способные и смерти избежать, но вряд ли северный маг к ним относится.
«Седло им подавай, наезднички», - фыркнул Рудольф, случайно раздавив какого-то спрятавшегося за строением селянина. Глупец, людям же нельзя доверять, как скучно тебе бы не было. Такие придут и на размеры не посмотрят, руку, то есть, лапу все равно откусят. Или все вместе набросятся и как паразиты будут зубами держаться за хвост. От такой настойчивости и самая прекрасная драконья броня не спасет. «Зато огню противостоять они не смогут», - и тут-то в голову венценосу пришла гениальная по своей простоте идея - бухнуть сверху на рыцаря с магом огня. Один в латах запечется, а второй на месте от своей магии разорвется. Что же, это был хороший выход из сложившейся ситуации.
Взмахнув своими темно-зелеными крыльями, дракон моментом оторвался от земли и взмыл к облакам, не рассчитав силы. Спланировав пониже к земле, Рудольф тут же заметил стоящих посреди кровавой бойни гостей. Первый удар бы предупреждающим, огонь обошел людей по кругу, сжигая оставшиеся на поляне тела.

Отступив на пару шагов в сторону, чтобы набиравший высоту дракон не снес его в своем бреющем полете, рыцарь возмущенно зыркнул глазами на зеленобокого ящера, что тот, впрочем, проигнорировал. Ну, право, мог бы двигаться аккуратнее, ведь прекрасно же знает, что является обладателем отнюдь не хрупкого эфемерного тельца, а пудовой туши. Да еще и сотрясал воздух бесполезными воплями и рыком, оскорбляя благородный слух рыцаря нелицеприятными фразами.
- А еще интеллигент. - Рыцарь был вынужден отойти еще на несколько шагов в сторону, чтобы не быть сожженным до маленьких угольков драконьим пламенем, фыркнул, кашлянул в кулак и махнул рукой, попытавшись хоть немного развеять едкий дым. Ни одно из этих действий успеха не имело, так как и дым не рассеялся и дракон не заткнулся. Наоборот, к его реву присоединился голос мага, ругавшегося с самим собой и до кучи с летавшей вокруг них кругами рептилией.
Увидев все это действо, его старший брат наверняка бы заржал в своей излюбленной манере и выдал бы полную искрометного остроумия фразу о том, что рыцарь сейчас ведет себя в точности, как их пафосный манерный кузен, мнящий себя чуть ли не благороднейшим маркграфом на всем материке. За это он непременно получил бы в нагло скалящуюся морду, и после этого с пафосом вещал бы подданным о своем Великом подвиге, по наставлению юношества на путь истинный.
Но определенная схожесть определенно была, что вообще-то было странно, так как рыцарь прямотой, простотой и скромностью в общении. С другой стороны, жаждой бессмысленных убийств он тоже никогда не отличался, однако же, после пробуждения обнаружил в себе эту новую грань характера.
Воняло жареным мясом, тухлятиной и тлеющим торфом. Столь сложное амбре било по обонянию убойно, а глаза щипало из-за окутывающих со всех сторон клубов дыма. Только дурак в таком положении продолжил бы бездействовать, а рыцарь себя дураком не считал никогда, правда признавал, что порой неимоверно тупит, но это было давно, неправда и чуть-чуть, так что не считалось. Ведь не может же считаться тот случай на дороге к Серебряному долу, когда рыцарь чуть было не остался без лошади, шлема и какого-то там по счету оруженосца, не вовремя сунувшись не в то место и не к тем людям.
- Время, корефаны по грабежам, насилиям и прочим беспределам. - Пока северянин заговаривал зубы дракону, рыцарь легко перепрыгнул начавшее гаснуть, без должной поддержки со стороны дракона, пламя и полной грудью вдохнул свежий воздух, хоть и вонявший чем-то непотребным, но хотя бы не удушающий.
Так же легко, как до этого рассуждал о собственной знатности и величии, рыцарь переключился на бессмысленное, поскольку за весь день видел его много раз, рассматривание пейзажа, фантазируя на тему того, как поступит со столицей Тотально третьего кого-то там, имя которого он уже и забыл.
Вся эта забывчивость, до этого рыцарю не свойственная, перепады настроения от слепого гнева до меланхоличной отстраненности и флегматичного равнодушия, копирование повадок своих дражайших родственников в те периоды, когда они находились в окружении хоть сколько-нибудь значимой толпы зевак, способных слушать и внимать историям об исключительном величии, все это было чрезвычайно подозрительно.
Быть может, дракон, со своей особой магической природой, северная магия, людям запада априори враждебная, и драконье золото, над которым по преданию всегда витал морок, странным образом соединились во время взрыва, чудовищным образом извратив реальность и перемешав в ней, новой плоскости бытия, добро и зло, словно две жидкости в сосуде. Венценос определенно стал злее и кровожаднее, забыв о своей интеллигентности и чувстве такта, маг поделили свое тело с новой, весьма неприятной, личностью, так же не отливавшейся альтруизмом и любовью к ближним, а рыцарь стал чем-то неопределенным, словно реальность еще до конца не поняла, кем же ему теперь быть в новых условиях.
Рыцарь стал каким-то неопределенным, как будто границы его размылись и постоянно меняли форму и внутреннее содержание, собираясь каждый раз в новую картинку из разрозненных частей, когда то бывших единой цельной личностью, после магического взрыва раздробившейся на осколки, переходя от гнева к похоти или от скуки к лихорадочной деятельности так быстро, что переходы даже для него самого были незаметны. Это была одна личность, но она так быстро и стремительно менялась, что невозможно было понять, что может произойти в следующую секунду.
Обо всем этом воин, конечно же, даже не догадывался, но странное, смутное подозрение где-то на задворках разума уже возникало, но его не хватало, чтобы заглушить охватившую рыцаря апатию, затопившую разум и заставившую мужчину отрешенно наблюдать за развернувшимся перед ним диспутом. Быть может, он сможет загляну внутрь себя увидеть ту страшную неопределенность, которой сам стал, но не сейчас.
- Давайте миритесь и полетели. Между прочим, в ваших интересах же стараюсь. – Очередная дыра в памяти в том месте, где должна была быть речь Брагинского, рыцаря даже не испугала.
Равнодушно пожав плечами, от чего доспехи тихо лязгнули, мужчина переместил центр тяжести с одной ноги на другую и носком сапога вырыл из земли маленький оплавившийся комочек золота.
- Я ж сказал, что откопаю. – Подняв с земли этот незначительный кусочек металла рыцарь повертел его в руках и выкинул, словно ничего не значащий мусор в сторону.
Все его поведение, взгляд и даже жесты разительно отличались от тех, которые рыцарь демонстрировал по крайней мере десять минут назад, когда он алчно скалился, прикидывая, сколько золота можно выкопать из этой земли. Теперь это было таким неважным чувством, что даже драконий морок не мог победить его. – Так как мы все таки доберемся до города?

Рудольф с пренебрежением выплюнул рыцаря и мага за стеной крепости в какую-то лавку с продуктами. Надо было вообще их посреди площади бросить, ничего с ними не сделается. Выживут в любом случае, такие простой смертью не умирает. Их пронзают какими-нибудь волшебными мечами, наговаривая кучу разных заклятий. А еще они потом воскресают и мстят, прихватывая с собой целую армию мертвых. У драконов с этим все просто было. Их убивают рыцари, пронзая какое-то особенно незащищенное броней место, а потом еще и золото забирают. Никакого уважения к потомкам, пускай их и нет. Самое главное – символичность всего этого. Ты дракон? Все, твоя судьба стать самым лучшим в этом мире доспехом. Вы не черный бронехвост? А, ну тогда я заберу вашу голову, а тело ваше будет гнить в пустой пещере рядом с разбитыми яйцами. И кто-то ведь еще жалуется, что драконов осталось мало. Конечно! Целенаправленно их уничтожать, будто так и надо. Прячутся они там, где раньше не жили. Никто ведь не замечал, что люди сселяться вокруг жилищ ящеров? Просто драконы себя не сразу обнаруживают, только тогда, когда эти противные людишки своим шумом окончательно начинают надоедать. И кто виноват? Конечно же, драконы!
Приземлившись возле площади, Рудольф навел шороху своим появлением. Сразу послышались крики, застучали доспехи спускающихся на улицу солдат, в общем, началась паника. Ее попытались унять власти, но как-то у них это не получилось. Простите, когда над вами такое большое существо с крыльями да еще и огнем плюется, мало кто будет стоять с мордой кирпичом. Поэтому первым скончался орущий всему миру и требующий спокойствия мужик, от которого тянуло каким-то ужасным вином. Еда из него вышла никакая, но для эффекта, произведенного на горожан, Рудольф расстарался и проглотил пылающую тушку. Получилась она, кстати, неплохо, видимо горящее вино дает свой вкус в этом плане. Надо будет еще раз попробовать. Следом за человеком случайно вспыхнули некоторые здания, кое-где запылали крыши. А венценос пошел искать кабак, где таких бы пропавших было бы много. По запаху его найти не составило труда, да и находился он не так уж далеко. Два раздавленных человека от места приземления.
Но тут-то выбежал народ в жестянках, в простонародье – солдаты. Так что перед поджаренным с вином мясом Рудольф закусил запеченным. Выковыривать его из брони было сложно, но возможно. Поэтому зеленобокий сначала всех оглушил, а потом занялся кулинарией. Вспыхнула еще пара домов. От драконьего огня плавился камень, и выглядело это по истине страшно. Даже такие укрепления не смогли спасти людей от гнева ящера. Отсюда же шли рыцари в гости к нему? Им повезло заблудиться в болоте, потому как Рудольф их не видел.  Только их останки. Краем глаза дракон заметил мага с рыцарем, которые исчезли в замке. «Быстрые», - подумал про себя венценос, но всякому прибавит скорости жажда наживы, поэтому об этом он задумываться не стал.
Город превратился в скопление огня, посередине которого улегся Рудольф, наслаждающийся созданной обстановкой. Как будто на родных островах оказался: везде огонь, шумно, тепло. Еще бы парочку другую иных драконов для компании и вообще бы замечательно было. Но раз уж их здесь нет, или они просто не знают про пиршество, то венценос может порадоваться и в одиночестве. Ему не привыкать.
Положив зубастую морду на хвост, дракон свернулся почти как кот и задремал, не обращая внимания на крики горящих за живо горожан. Зеленобокий успел наведаться во все части города и теперь решил отдохнуть. Потом кто-нибудь решит стать героем, придумает сумасшедший план по убийству дракона, и вот тогда-то Рудольф, может быть, проснется. Бесстрашные люди тоже вкусные. От них не так тянет мочой.
А пока венценос, скалясь своей хищной улыбкой, просто вспоминал былые времена, когда он еще был маленьким (размером с корову или лошадь) дракошей и жил на островах. Вот бы вернуться туда как-нибудь…

- За короля! - В высоких пустых залах этот крик разнесся звучным эхом, отражаясь от заляпанных кровью стен. Видимо, королевские дуболомы собрали остатки своих сил и сейчас доблестно превозмогали не пойми что с неизвестной рыцарю целью.
Сейчас, как в древних легендах о доблестных героях древности, этот маленький, но тем не менее какой героический отряд должен был, превозмогая боль, страх и ужас, собрать последние силы и в решающем рывке победить кого бы то ни было, потому что даже дети знают, что добро всегда побеждает зло. Под шумок можно было отправить к праотцам прежнего короля и на пепелище выстроить собственное королевство и основать новую династию, не забывая при этом громко кричать о своих подвигах, чтобы жалкий люд не забывал, кого следует любить и благодарить за спасение.
- Идиоты. - Рыцарь на сей раз был на редкость лаконичен и ограничился простой констатацией факта. Ведь как еще  можно назвать толпу мужиков, которые прутся чуть ли не на пролом без тактики, какой либо стратегии и знания о том, где искать этого самого короля и с каким количеством противников им предстоит биться? Только идиотами, или героями, что в принципе одно и то же.
И это вот королевская, судя по мелькающим на верхней галерее синим плюмажам, гвардия. Вернее ее жалкие остатки, если быть точнее. Жалкое зрелище даже во времена своего благополучия. Старший брат как-то рассказывал ему, что находясь в этом месте с дипломатической миссией ему доводилось лицезреть, как совершенно неадекватные после очередной королевской попойки гвардейцы шатались из стороны в сторону на своих постах или откровенно спали, откровенно забив на свои прямые обязанности. А тот профессионал своего дела, горло которому рыцарь перерезал пару часов назад перед входом в сокровищницу, тоже ведь был гвардейцем.
И все это плохо организованное и беспорядочное скопление пьяниц в излишне блестящих доспехах здесь называлось гордым именем "королевская гвардия". Видимо, нападение дракона они точно так же доблестно проспали  ближайшем от замка кабаке, раз спохватились только сейчас.
На родине рыцаря этот обезьяний питомник давным-давно уже разогнали бы. Такого хаоса и беспредела не допустили бы даже в случае войны, не то что в мирное время. Все было бы четко, законно и упорядоченно, как солнечные часы или харапский метроном. 
- За короля! - Донеслось уже ближе. Казалось, кричащий находился буквально за спиной рыцаря, хотя такого просто не могло было быть. Все-таки потрясающая была в этих залах акустика, хоть концерты мурбургских бардов устраивай.
Топот тяжелых сапог слышался все явственнее, что, вместе с бравыми воплями, делало отряд идиотов очень незаметным для потенциального врага, который, вообще-то, мог напасть из-за любого угла самым наиподлейшим образом. Правда, враг им попался неправильный и в ярость бросаться на мечи и копья героев не спешил.
- Властью, никем и никому не дарованной, короную тебя на королевство твоё! - С каменным, не выражающим никаких эмоций лицом, рыцарь сидел и смотрел, как расплавленное золото красивым переливающимся потоком льется на голову мелкого короля, как человек трепыхается, бьет ногами и, даже, пытается кричать что-то в первые секунды. Лицо рыцаря не меняет своего выражения тогда, когда жертва вырывается и бьет в конвульсии ногами пытаясь сбежать их цепких лап смерти, ни когда по некогда надменному лицу стекает расплавленный металл и кожа сгорает и тает, словно мягкий воск и когда тело, украшенное новой короной, обмякает.
Какое ему дело до смерти этого человека? Пусть маг развлекается, а рыцарь просто посидит, вытянув ноги и посмотрит, ожидая, когда глупое добро в излюбленной своей манере вломиться в полураскрытые двери и вызовет зло в их с магом лице на смертный бой.
- Умри или умрешь! – В тронный зал вломился новый персонаж трагикомедии. Плащик подпален, рожа перекошена, плюмаж помят, а логика умерла в конвульсиях давным-давно. Сразу видно, первый претендент на освободившееся место короля, местный герой и звезда всех баб да пятьдесят. – За корол… – «Герой» побледнел, покраснел, а затем снова побледнел, во все глаза, наблюдая за тем, что происходит перед троном, после чего сделал мелкий шажок назад и, наткнувшись на своих товарищей, застывших точно так же в немом оцепенении, несколько раз моргнул, после чего издал вопль раненного зверя и, разразившись потоком ругательств, шагнув вперед.
- Halt die Klappe, – не меняя равнодушного выражения лица, рыцарь встал и сделал несколько шагов по направлению к команде спасателей. – Выйдите! Вам здесь не место. – Спасибо новым доспехам, фигура рыцаря стала казаться намного солиднее, и весь его облик внушал если не уважение, то уж точно опасение. Как раз подходящий для зла образ.
Гвардейцы замялись в нерешительности и даже как-то опасливо начали переглядываться, но потом сообразили, что враг в явном меньшинстве и, отойдя от первого шока, снова угрожающе загомонили направляя на рыцаря свои мечи.
- Умри! – Кажется, словарный запас доблестных воинов не отличался особым разнообразием. Хотя, от героев никогда никто не требовал писать философские трактаты, а жаль, потому что из-за этого почти все герои легенд были слегка туповатыми.
- Это я уже слышал. Сейчас вы выйдете из тронного зала, выработаете план дальнейших действий и зайдете снова, поняли? – По правде говоря, то, что он должен объяснять этим воякам прописные истины, рыцаря порядком начало раздражать, но он сумел взять себя в руки и продолжить тем же холодным, менторским тоном. – Вы все делаете абсолютно не правильно! Мы, если вы не заметили, прибыли сюда верхом на драконе, так что перевес в силе явно на нашей стороне, несмотря на нашу численность. Поэтому, вам стоит придумать что-то более умное, чем так запросто кидаться на врага, не выведав его истинных сил и слабых мест. Что за дилетантство в конце концов? Неужели вас ничему не научили? – Маленький отряд героев-самоубийц неуверенно перетаптывался на пороге не в силах решить, как все же поступить. Один из претендентов на корону было затянул старую шарманку про смерть, но под холодным взглядом рыцаря стушевался и живо затих, как маленький мальчик перед строгим учителем. – Мы, я имею в виду себя и моего достопочтимого коллегу из северных краев, отказываемся сражаться со столь неподготовленным противником и требуем, чтобы вы немедленно покинули помещение и вошли, как положено героям, по всем правилам и с хорошо продуманным планом действий. Живо! – Закончив свою длинную речь, рыцарь махнул рукой, давая понять гвардейцам, что они могут идти, и отвернулся.
Просто удивительно, каким глупым и наивным, а главное, ничуть не меняющимся из века в век было добро. Герои наступали на те же самые грабли, что и века назад, верили одним и тем же словам, тысячи раз произносимым теми, кто подбивал их на подвиги, чтобы их погубить и так же постоянно были предаваемы злом. Но из века в век герои упорно не желали меняться, придерживаясь все той же линии поведения – побеждаем зло нахрапом, и все так же надеясь на старый добрый авось, который почему-то всегда должен был срабатывать.
В задачи зла совершенно не должно было входить обучение героев хоть чему-нибудь кроме их извечной тактики прямого удара, но злу из века в век было чертовски скучно слышать полные пафоса фразы, которые ему в лицо бросали силы добра и вечно притворяться, что атака героя в лобовую была такой неожиданной. А еще злу было просто обидно постоянно проигрывать полнейшим дуракам, а умных, умеющих логично и здраво мыслить героев так и не появлялось, поэтому приходилось работать с тем, что есть.
- Если ты наигрался, у нас есть пара минут, чтобы уйти, потому что эти идиоты даже не удосужились перекрыть второй выход. – Неопределенно махнув рукой, рыцарь положил руку на рукоять меча и, склонив голову на бок, уставился на мага. – Но, в принципе, у нас еще есть время и можно устроить небольшой показательный бой. Заодно и посмотрим, что эта кучка недоумков сумеет придумать за такое короткое время.
Тысячи лет добро играет одну и ту же трагедию, а зло, наблюдая за этой комедией только и может, что разочарованно вздыхать и скучать, так как ничего в ужимках и повадках светлой стороны не меняется, несмотря на все ее победы. А изменить ничего не получается, потому что единственная думающая сторона оказалась покрашенной в черный цвет и играет роль безмолвного статиста на этом празднике жизни.

Все было предсказуемо. Зло тоже могло таким быть, особенно, если знаешь это зло достаточно долго и можешь понять, что его интересует. Вообще, знание цели как зла так и добра было очень важной, порой, в ситуациях опасных для жизни, важнейшей задачей. Например, зная, к чему стремится добро, можно было искусной ложью запутать его, направить по ложному следу или отвратить от себя беду. Со злом с этом плане было сложнее, но оно тоже имело привычку увлекаться на пути к желанной цели и часто, в своем стремлении было не менее простым и безыскусным, чем добро.
Говоря о целях, добро, которое сейчас топталось за дверью, очень хотело, во-первых, убить проклятых чужеземцев, кровью осквернивших королевскую резиденцию и убивших короля, к этому их толкала общая наивность светлых сил в то, что они обязаны вершить добро и насаждать справедливость в радиусе одного-двух километров вокруг себя, не зависимо от мнения и желания окружающих. Во-вторых, халявное место правителя так и манило шальные головы, а чтобы занять его, нужно было доказать свою профпригодность, так что для группы дуболомов сейчас перед глазами маячил нехилый такой приз в виде стула с высокой спинкой, на котором так удобно и выгодно сидеть. В-третьих, простого человеческого желания набить уже кому-нибудь морду, раз основное веселье, в виде резни обитателей замка группой особо заинтересованных уголовников, они уже пропустили, никто еще не отменял.
– Вы-ыход? А что, тут ещё и второй выход есть? – Союзное рыцарю зло в лице мага проявляло чудеса сообразительности, умудряясь не заметить широких, не таких парадных и украшенных как главные, но все равно полноценных дверей с другой стороны зала. Пришлось ткнуть рукой в ту сторону, указывая на полураскрытые тяжелые створки.
Скорее всего, этот выход вел в личные покои короля, и рыцарь отдал бы все, что угодно, если бы там не оказалось секретного прохода куда-нибудь за стены замка, туда, где королевская особа и особо приближенные к ней люди могли бы укрыться в безопасности. Только вот, нынешний монарх умудрился или забыть об этом, спасительном для него, выходе или вообще не знал. Скорее всего, как подозревал рыцарь, верным было последнее, потому что подобные скрытые лазы и ходы строились еще в допотопные времена, когда хозяевам этого замка еще хоть что-то угрожало. А теперь, в мирное и относительно спокойное время покой правителей этих мест ничего особо и не беспокоило кроме регулярных крестьянских восстаний и бунтов по поводу налогов, поэтому и доспехи пылились в хранилищах, короли вырождались, а пути спасения терялись во тьме веков, забытые тем, кого он должны были спасать. 
За главными дверями послышался шорох и возня. Похоже, добро рвалось реабилитироваться за первые свои действия и готовило новое наступление так, как сказало более умное зло. То, что они действовали по чужой указке, героев, похоже, не особо волновало. Что ж, их можно было понять, ведь никому не хотелось прослыть дураком и дилетантом в деле, которым зарабатывались средства на жизнь. Профессиональная гордость добра, как носителя высшей справедливости и мудрости веков страдала и требовала вполне себе не доброго отмщения.
Меч, извлеченный из ножен, казался таким же черным, как и древние доспехи. Казалось, гладкая поверхность металла с жадностью засасывает в себя весь свет, который только был в пределах досягаемости. Волнистый, все еще острый, как будто и не пролежал столько лет в сокровищнице, край полуторного меча в давние временах попробовал, наверное, немало крови, и теперь настало время снова пустить его в дело, дать попробовать горячую, темную в неясном свете огня кровь.
– Мне интересно, есть ли у них мозг… А если нет, то как они живут? – Маг оживился, наверное, чувствую скорый приход пищи и новое развлечение.
- Думаю, живут и даже не подозревают о том, что у них нет такой важной части организма. – Рыцарь встал ровно посередине зала и оперевшись на меч начал ждать дальнейших действий героев, которые уж больно долго собирались напасть. – Но у тебя есть уникальный шанс проверить. Но не думаю, что ты найдешь в их головах хоть что-то, похожее на мозг. – Глумливо хмыкнув, рыцарь опустил забрало, скрывая свое лицо за непроницаемым железом. Он не был настолько глуп, чтобы подставлять части своего тела под мечи и копья этих героев.
Сильный удар в дверь заставил створки распахнуться и впустить в зал группу гвардейцев идущих странным строем, чем-то очень отдаленно напоминавшим черепаху. По глазам было видно, что никакого плана у солдатиков не было, и они опять предпочли суровый и брутальный удар прямо в лоб, не лишенный, конечно, положительных качеств, но в подобных случаях являвшийся чистым самоубийством.
Что ж, они сами этого хотели, а рыцарь больше не собирался возиться с этим сбродом, пытаясь донести до их пустых голов хотя бы крохи прописных истин. Гвардейцам дано было время, и они его использовали, к добру ли или к худу, но использовали так, как могли. Все остальное от солдатиков уже не зависело, потому что сейчас они, представители добра, становились статистами, простым развлечением для вечных своих антагонистов и поставленном на скорую руку представлении под названием «Избиение младенцев».
Первый удар, второй, третий. Лязг стали смешался с криками под высокими сводами. Хорошее эхо усиливало эффект, и со стороны казалось, что сражающихся в тронном зале намного больше, чем есть на самом деле. Троих из восьми развлекал маг, до них рыцарю не было никакого дела, а вот стоящие перед ним пятеро требовали особого внимания.
Удар, еще удар. Глупое добро не воспользовалось своим преимуществом и не атаковало рыцаря сразу всеми силами. Наверное, они проиграли уже в этот момент, проиграли еще в самом начале, а весь остальной бой был только следствием в их, неуемной в делах жизни и смерти, игре.
Гвардейцы не смогли использовать свои преимущества, а рыцарь смог пользоваться чужой ошибкой, выводя из строя одного противника за другим. Это было даже легко, убивать отрубая лишние конечности и нанося противникам страшные, рваные раны, несомненно, причинявшие героям страшную боль. Клинок в его руке, кажется, становился все темнее и благодаря своей волнистой форме имел намного большую эффективность, чем простые прямые мечи гвардии.
А еще рыцарь был зол. Зол как человек, который надеялся на что-то эффектное, то, что заставит кровь кипеть в жилах во время битвы, то, что превратиться из обычного поединка в смертельный, но не лишенный особой красоты танец между смертью и жизнью, в котором победит смерть. И вместо этого получил примитивнейший бой один на один с каждым из противников, пока другие или валялись на полу или ждали своей очереди. Да, шуму было много, но ни один удар противника не был для рыцаря опасен и ни одно их движение не было непредсказуемым.
Эти люди совершенно не оправдали ожиданий рыцаря, и он был жесток к ним, как может быть жесток разочарованный человек, доверие которого они не оправдали.
Последний гвардеец упал на колени перед рыцарем сжимая одной рукой обрубок другой и издавая странный, почти не человеческий вой. Рыцарь занес над ним меч, готовясь закончить жалкую жизнь этого неудачника и замер, пытаясь отогнать странные мысли, появившиеся в голове.
Внезапно ему показалось, что так делать не надо. Чувство неправильности и ирреальности всего происходящего настигло его и на краткий миг захватило, окунув с головой в омут сомнений и непонимания. Странная, забытая часть сознания сопротивлялась и хотела чего-то, того, что рыцарь никак не мог понять. Странная, бесконечно странная ситуация, сбивающая с толку своей абсурдностью.
– Дра-а-акон, мы пойдём его искать? Тут уже неинтересно. Здесь почти ничего нет ценного, даже золота еле хватило. Тебе эти покойники не нужны? – Звук загремевшего металла отрезвил и вернул в эту жестокую и не красивую реальность.
- Да, идем. Покойники никому не нужны и теперь уже никому не помешают. – С громким стуком упала на пол отрубленная голова последнего героя.
Дело здесь сделано. Пока двигаться дальше.

Спящий дракон – добрый дракон, а следовательно, абсолютно не опасный для общественности. А те, кто так думает, - будущие трупы, потому что в действительности логика несколько иная. «Мирное» сопение Рудольфа порождало как минимум облачко дыма, а иной раз и оно превращалось в огненный шар. Драконы, сэр.
Похрапывающий ящер своим внушительным видом во многом заставлял толпу убраться подальше, и даже самый храбрые герои, подтянув потяжелевшие штанцы, пошли ловить свои подвиги куда-то в башню, где, видимо, свою деятельность разворачивали сумасшедшие гости города. Рудольфа, главное, не трогали – вот и прекрасно. Не за чем еще и к нему докапываться.
В полудреме венценос иногда встряхивал своими большими крыльями, поднимая солидное количество пыли, и вокруг него даже создавалось впечатление жизнь. Всхрапывание, дым, песок, шебуршание, еще какие-то непонятные звуки – это все спящий сытый дракон. Руками не трогать. Над тем дискомфортом, который Рудольф доставлял окружающим, он не задумывался, хотя будь все, как прежде, он бы обязательно засмущался, начал бы извиняться и улетел бы куда подальше. Лучше всего утопился бы в лаве. Это был бы самый приятный исход. Не надо было бы страдать из-за совести, которая, сволочь, любит просыпаться в самый ненужный момент. Эх, хорошо же жить порядочным сукам, у которых и намека не грызущее чувство в груди нет. Вместе с честью, долгом и остальными прибамбасами жителя из времени. Порядочного жителя. По пальцам таких пересчитать можно. У остальных хотя бы один грешок-то за душой есть. Но внешне такие приличные, особенно королевская гвардия и рыцари, живущие ради дамы сердца и короля. Спасают мадам из лап хищных дракон, а те, в свою очередь, кидаются им в объятия. Кто бы полюбил несчастное хвостатое существо? А вот никто, все эти принцессы одинаковы – консервные банки им подавай, да чтобы побольше металла было. А если нет, то пусть у дракона заберут.
- Еще чего… - пробормотал сквозь сон Рудольф, не довольный таким положением дел. Свое-то золото он с трудом уберег от загребущих рук гостей, переключив их внимание на иное богатство. И, кстати, пора было возвращаться домой. Венценос не был домоседом, но что-то он здесь порядочно задержался. Поспать можно и дома, а перекусил зеленобокий на славу. Вряд ли он сразу же привыкнет к животной пище, обчистит еще парочку деревень, но к обычно жизни все же вернется.
«Но мой замок…» - сокрушался практически бездомный дракон. А может быть, здесь остаться? Вон, донжоны уже практически пустые, прочистить их пламенем, и будет замечательный дом для не менее замечательного Рудольфа. Теперь-то у него будет много гостей.
Зеленобокий радовался этому как в былые время, однако сейчас в его помыслах было больше корысти. Еду-то надо откуда-то добывать, а тут она сама в руки идет. Точнее, в лапы. Точнее, в пасть и дальше по логике процесса. Хотя какая-то часть всех путников все-таки не станет едой для огромного ящера, а, там, хорошими собеседниками, памятниками огненного творчества, скелетами для интерьера, другими собеседниками, если первые сдохнут, а он, конечно же, сдохнут. Ведь жизнь человечка так коротка, если не продлять ее всякой отравой. Интересно, а если к отведенному дракону сроку добавить немного магии, он проживет дольше или наоборот меньше? Рудольф проверять это не желал.
- Драко-о-оша-а-а! Ру-у-удольф! – ударило по слуху последнего из зеленобоких венценосов. «Беззубый кром тебе дракоша», - подумал Рудольф, открывая один глаз и хлопая крыльями, одним из которых он случайно зацепил неразрушенную лавчоку, и та потеряла свою индивидуальность посреди хлама, досок и каких-то тряпок, став частью этого хаоса. Оно и хорошо, незачем из «толпы» выделяться. Вон, герои всякие повыделялись, теперь их скелеты хранятся на дне болота Рудольфа. Хотя их и там сейчас нет, спасибо некоторым магам, которые очень не любят порядок в мире и периодически устраивают в нем беспорядки.
– Рудольф, забери нас отсюда! – Не успел дракон подняться в воздух, как вновь послышался голос мага. Достал! Если еще сейчас рыцарь голос подаст, то и он отхватит. Только где они? Эта чертова магия мешала распознать. Если бы обладатель столь незаменимых в этом мире способностей использовал свой нормальный голос, то Рудольф бы с легкостью бы его нашел. И испепелил. Ибо нельзя драконов будить, особенно если они собирался свалить подальше. А тут еще кого-то забирать надо, будто нянька какая.
Выплюнув в сторону рухнувшей лавки струю огня, венценос не без злости поднялся в воздух и вылетел за границы замка. Облетев по периметру все стены, зеленобокий решил, что маг с рыцарем все еще в замке, и вернулся обратно, описав несколько кругов вокруг башен.
В итоге дракон сообразил, что где больше шума, там и стоит искать бывших гостей венценоса, а шума было больше в главной башне, где и принялся кружить Рудольф.

Порой, в трудных ситуациях человека спасает только поразительная наглость, которую враги никак не могут ожидать. Не ждали же стражники у ворот в город, чьи лихо закрученные тюрбаны выделялись на фоне темных стен, сложенных из песчаника, белыми пятнами, что рыцарь просто возьмет и пройдет мимо них. Да, вот просто так возьмет и пройдет, не обращая особого внимания на кривые сабли и хмурые взгляды янычар, сначала даже не понявших, в чем, собственно говоря, тут заключается подвох.
Когда их первый шок прошел, было уже поздно, потому что рыцарь находился уже в тылу неприятеля, и ему не составило труда перерезать обоих со спины. Трупы непутевых охранников лежали на мягком песке, которым щедро были посыпаны дороги в этом городе, а рыцарь уже вытирал со своего нового меча вражескую кровь, любовно вытирая лезвие о широкие шелковые шаровары недавних стражников, так глупо не заметивших прятавшегося за зарослями пальмовых деревьев с широкими листьями, дракона.
Все это было сделано быстро и тихо, благо, янычар у этих малозначимых городских ворот было всего лишь двое, да один уже спал, любовно обнимая в темноте привратницкой бутылку, в которой вряд ли раньше была родниковая вода. Длинные тени прочерчивали узкие улицы и падали на такие же темные, как и городские стены, дома, а солнце, садившееся за линию горизонта, в последний раз освещая эту сухую землю своими лучами, придавала всем зданиям в городе слегка красноватый оттенок. Казалось, что это камни раскалились за день под жарким южным солнцем и только сейчас, предчувствую сумеречную прохладу, остывали, отдавая стремительно холодевшему воздуху дневное тепло. 
Все эти разговоры о ночи были резонны, так как тьма настигла бы их в узких, кривых улочках слишком быстро и они всей честной компанией вряд ли бы смогли найти выход из этого рукотворного лабиринта, построенного так глупо и бездумно, словно город был временным табором, который разбивают на широких степных полях кочевники востока. Окна на сторону улиц так же не выходили и каждый дом в городе представлял из себя маленькое подобие двухэтажной крепости, огороженной стенами, словно самостоятельный город в миниатюре.
Хотя, с ними же был дракон, для которого проблема узких проходов лишалась весьма тривиальным способом - разломать все построенное руками человека к чертям, словно замки из песка и протиснуть свое необъятное брюхо куда нужно. Посему дракон был предусмотрительно пропущен вперед и ради указания направления и так же для безопасности собственной шкуры, потому что патрули янычар, шатающиеся по городу, вряд ли будут смотреть, кто там за драконом бегает, и в первую очередь обратят внимание на значимую и весомую персону венценоса.
До дворца султана они дошли быстро, словно горячий нож сквозь мягкое масло продвигаясь по улицам прямо среди дымящихся развалин домов и чьих-то трупов, задавленных огромной тушей дракона. Это было и хорошо, потому что не надо было добивать раненных и стонущих на все лады от боли людишек, значительно растягивая свою прогулку до дворца местного правителя, который так просто своими земными сокровищами не поделился бы.
И почему людишки такие жадные? Вот что стоит султану, как там его зовут, поделиться со скромными путешественниками золотом, драгоценностями и женщинами, коих, по слухам, у султана была целая коллекция на любой цвет, вкус и ночь? Стен понастроил, стражи наставил, как вор, боящийся ка свою суму, в которой лежат пара награбленных в местном трактире у глупых выпивох монет. Как тут не помочь человеку избавиться от того, что так гнетет его душу и развращает разум? Правда, придется лечить от жадности летальным исходом, но это, право, такие мелочи для людей и разумных рептилий, только что ввергнувших в первобытный хаос, рыцарь уже предвкушал, как войска брата с запада занимают территории соседней страны, одно из семи королевств.
- Мерзавец, - голос в голове был печальным и тихим, не орал, не проклинал и был каким-то уж слишком спокойным. Видимо, после недавней ссоры о время полета успел успокоиться и теперь не ругался, как последний сапожник. Что ж, уже хорошо, а то рыцарь, уже отошедший от шока и осознания того, что кроме него в голове кто-то есть, даже скучал по бесплотному голосу, который можно было весьма занимательно изводить и донимать. Да и поговорить было с кем, если сильно соскучишься.
О том, что для его личности подобное соседство может быть опасным, рыцарь предпочитал не думать, по-черному издеваясь над глупым бывшим обладателем этого тела и его смешными идеалами, от которого на языке вязли ругательные слова. Право, слова о верности, чести и высоких моральны принципах рыцарю были чужды так же сильно, как и магам столицы понятие о толерантности и свободе мнений.
Вылезший откуда-то из боковых улиц небольшой отряд янычар отвлек рыцаря от представления  своей голове картины расчленения какой-то крестьянки и полных праведного негодования воплей второй личности. А ведь их небольшой променад по городу так хорошо начинался, и надо было вылезти этим вот негостеприимным ребятам, чьи кривые сабли, мирно вынутые из ножен и направленные в сторону рыцаря и мага, говорили о том, как вояки рады незваным гостям.
Впрочем, они все равно наткнулись прямо на мага, так что не стоило отвлекать северянина и его тридцать три шизофрении от такого интересного занятия, как превращение в фарш любителе широких штанов и вышитых безрукавок.
- Однажды ты поплатишься, - в очередной раз патетично взвыл голос в голове, от чего рыцарь совершенно некультурно зевнул во весь рот, показывая, в каком месте он имел это мнение и не обращая внимание на новую порцию морали от мелкой занозы в голове, поднял голову вверх, оценивая масштабы отгроханного местным султаном на деньги простых горожан и проезжавших мимо купцов дворец.
Размеры постройки действительно впечатляли, а собравшийся у главных и единственных ворот небольшой отряд янычар, по размерам сопоставимый с маленькой армией, весьма наглядно показывал, что тут мирных путников совершенно не ждали. Вот и будь после этого пацифистом.