Этот день должен был стать одним из самых знаменательных для всего Великого княжества. Ягайло уже давно планировал заключить со своим юго-западным соседом мир. Чего только стоило вспомнить весьма своеобразную демонстрацию силы его армии, когда пограничные города Королевства превратились в пепел. Весьма странный способ заявить о намерении дружить, согласитесь? Тем не менее, польская знать утвердила Ягайло в женихи для юной наследницы - Ядвиги.
"Я не уверен, что это будет хорошей мыслью," - Гитовта, терзали противоречивые мысли. Сегодня наш русый парень был сопровождением своего правителя. Он был облачен в темно-коричневые одеяния, увенчанные сверху пластинчатыми доспехами их метала, покрывавших грудь, спину, предплечья и голени юноши, симметрично свисая от пояса. Руки литовца, как и ноги, были облачены в кожу. С пояса свисали ножны, в коих был спрятан верный меч юноши. Завершающим же элементом в образе нашего гостя был необъятный плащ изумрудного оттенка, с которым без устали играл ветер, развивая его в абсолютно разные стороны. Будучи все еще под впечатлением от их визита в соседнее королевство, юноша ушел в себя, оставив на своем лице лишь пустующий взгляд. Однако, каким-то чудом, ему спокойно удавалось держаться в седле, когда Гитовт утопал в своих собственных чувствах и переживаниях. "С одной стороны - это, конечно, хорошо, что мой князь.. решился на столь отважный шаг как заключить союз - все же будет проще против этих Тевтонцев. Но с другой же стороны.." - по телу нашего героя прошелся легкий холодок, - "они могут и отказать нам. В лучшем случае, если уж исходить из самого неприятного исхода событий, разумеется," - воин тихо выдохнул. Справедливости ради стоит заметить, что у княжества и до того были проблемы не только с соседями с севера, но и с этим самым Польским Королевством, с которым, в свое время, тоже хватило хлопот в борьбе за Галицко-Волынское наследство. Даже несмотря на то, что его князь удостоился сделать его свидетелем заключения этого союза, парня все равно терзали сомнения. Что будет поджидать его Родину дальше? Идти к своему бывшему врагу казалось нецелесообразным, если взять еще во внимание тот факт, что брат Ягайло - уважаемый князь Витовт, который был фигурой переменчивой, вновь куда-то пропал. Меньше всего наш добросердечный Гитовт хотел увидеть полчища войнов из Тевтонского Ордена и Польского Королевства, сравнивающих его страну с землей. Но неспокойные времена требовали решительных действий, в противном случае, Тевтонцы, которые то и дело, пользовались своей властью на Западе, раз за разом набирая новый рекрутов, возьмут их на измор. Деваться было некуда.
Замок Крево поражал своей масштабностью и четкостью форм. Он был массивен и крепок - сразу было понятно, что кто попало туда так просто не пройдет. Стража приняла делегацию без особого энтузиазма. Нет, было видно, конечно, что они не испытывали никаких эмоций, но юноша легко мог заметить, что взгляды у них так и сочились ядами. Ну, их можно было понять: в конце концов выходки его князя мало кого могли бы оставить в хорошем настроении. Также, стоит заметить, польская стража потребовала у сопровождения сдать оружия. Гитовту  это заявление мягко говоря не понравилось. Юноша даже хотел уже возразить, но князь быстро сумел отозвать солдата, который даже не успел высказать свое возражение и нецелесообразность данной меры предосторожности - в конце-то концов у них такая крепость, которая просто кишит крепкими и, что немаловажно, вооруженными ребятами, как те, что проводили им сейчас таможню. Но Ягайло был с ними солидарен. Недовольно нахмурившись, Гитовт вытащил из ножн свой верный меч и, с огромнейшей неохотой, положил его на специально подготовленный для этого ветхого вида стол.
"Как же мы безоружными сможем помочь нашему государю?" - осмотрев остальных безоружных собратьев, спрашивал себя он. "А вдруг нас поджидает вовсе не Ядвига, а Тевтонцы? Что же будет тогда? Нас и князя отправят к предкам, а княжество останется Витовту, который итак известен своими связями с этим же Орденом!"
Наполнив высокие залы лязгом доспехов, небольшая группа следовала за князем, которого вели на встречу со своей юной избранницей. Польская знать, которая вызвалась лично провести Ягайло к залу, двигалась достаточно медленно, позволяя Гитовту лишний раз убедиться в неприступности и мощи этого замка.
Минуя очередной зал, Гитовта неожиданно тихо окликнул сам Ягайло. Все неожиданно остановились, приковав взгляды на князе.
"Что же.. случилось?" - неожиданно запаниковал внутри себя юноша, но, оставшись при всей своей воинской статности, он спокойно подошел к правителю. Мужчина продолжил:
- Гитовт, я хочу, чтобы ты переговорил с Лукашевичем. Его, кажется, Феликсом зовут? - мужчина обратился к одному из сопровождающей с польской стороны. - Я слышал, что он как раз здесь живет.
- Д-да, он желал провести с вами аудиенцию. Лично.
- У меня сейчас есть другие, более значимые дела. А этот молодой человек - мое доверенное лицо. Остальные вопросы, не касающихся моей помолвки оставьте ему.
"Ч-что?! Какие-такие другие дела сегодня есть помимо помолвки?!" - еле заметно поджав губы, подумал Гитовт, смотря на своего руководителя. Но возразить он не имел права. Юноша всем сердцем верил, что так будет только лучше для его родного княжества.
- Слушаюсь.
Все.. были явно были удивлены очередной необычной выходке князя, но возражать не стали.
- Пан Гитовт? - к юноше обратился один из сопровождающих. - Пройдемте за мной.
Путь до заветной двери оказался недолгим, несмотря на все габариты этого замка. Нашего героя быстро оставили с дверью наедине. Гитовт все еще был в неком смятении от всех событий, которые произошли с ним, но сплоховать было нельзя! Если столь ответственное поручение оставил ему сам князь, значит у юноши не было выбора. Собравшись с духом, парень открыл дверь и уверенным, несколько расслабленным шагом, ступил внутрь. Там его поджидал огромный зал с колоннами, плавно переходящими в потолок. Все это дело было увенчано замысловатыми, яркими, но в тоже время дарующие тепло на душе, росписями. Странно было осознавать, что тот самый, неизвестный Гитовт, Лукашевич, которого, со слов князя, "звали Феликсом", пребывал здесь в абсолютном одиночестве. Но зато в в каком! На знатном, резном троне, в богатых одеждах и златах, которые игриво поблескивали от небольших лучей света, хитро проникавших в зал. Ну, сразу было видно вообщем - человек солидный. Увидев своего будущего собеседника, литовец начал двигаться ближе к нему. "Интересно, что же он хотел обсудить с Ягайло лично? Неужели, он-таки хотел припомнить ему прошлые проблемы?"
Остановившись возле трона где-то в метрах пяти, Гитовт почтительно поклонился. Поднявшись и вновь посмотрев на этого молодого человека,  литовец заметил для себя много отличительных черт этого поляка: у него было достаточно тонкое симметричное лицо, глаза, в коих таилась немая ухмылка, были чуть сощурены, а поза, в которых он собирался принять князя, ну совсем не подобала случаю!
- Sveikinimai, - поздоровался со светловолосым наш герой. - Меня зовут Гитовт, и я прибыл к Вам по приказанию Князя Литовского Ягайло. Сегодня, вместо него, аудиенцию Вам придется провести со мной - я отвечу на все, интересующие Вас, вопросы.

Отредактировано Lithuania (12 января, 2016г. 20:50:25)

Его новый собеседник – «Лукашевич, которого, кажется, звали Феликсом» - не показался Литве знакомым. От слова «совсем». Гинтовт, закончив свое многословное приветствие, вновь посмотрел на поляка. Сначала наш герой почувствовал огромную волну непонимания, которая быстро переменилась в целый цунами возмущения. «И как он в таком виде, с такими манерами, собирался принять Светлейшего? Да и тем более, как говорили, «лично»? Ну как так дела делаются?!» - вздохнул про себя юноша, каким-то невиданным образом сохранив свою статность, не проронив ни единой эмоции. А тем временем этот самый Феликс, уже настиг нашего литовца. И их взгляды, на момент, встретились. Хоть поляк и был ниже юноши, но и сами его движения, манера общения и этот взгляд.. Этот, пронзающий до пят, взгляд, переполненный чистейшей желчью до краев, так и струился сквозь ясные очи незнакомца. Гинтовту и одного момента хватило, чтобы понять – беседа ему предстоит, мягко говоря, недоброжелательная.
Звук огромного зала наполнил стук каблуков парня в шикарном плаще – Феликс то и дело наворачивал круги вокруг своего гостя. Литва оставался непоколебим, оставив свои голубые глаза смотреть на пустующий трон.
– Признаться, я ожидал чего-то… большего. Я имею ввиду, - юноша вновь увидел эти скользкие глазишки. Губы Гинтовта едва заметно сжались. Спустя момент, блондин вновь уже был за спиной нашего бравого воина, - что ожидал большей делегации. Ну и, конечно, Его Светлости Князя Литовского. Однако дарёному коню в зубы не смотрят.
Брови Литвы тотчас недовольно нахмурились, а пальцы рук медленно, заставив темную кожу перчаток поскрипывать, сжались в кулаки. «Спокойно, Гинтовт, спокойно,» - пытался вразумить себя наш герой. «Это все только ради блага нашего княжества. Нельзя оставить о себе дурное впечатление,» - успокаивал себя он. А знаете – помогло. По крайней мере, не было уже так явно заметно, что Литве неприятен этот разговор. Тихо выдохнув, юноша  снисходительно ответил:
- Но Вы же знаете, что Князь наш милостливый прибыл к Вам по более важному делу. Согласитесь, помолвка – значимое событие в жизни каждого человека, - как можно сильнее пытался изобразить улыбку в этой змеиной яме, (состоящей из одной змеи, к слову), Гинтовт.
А на этом, само собой, допрос не закончился. Незнакомец, наконец решился задать вопрос. Но перед этим… Перед этим, Литва почувствовал какую-то тяжесть на свои плечах, а моментом позже, и теплое дыхание, разбавляемое ядовитым содержанием, которое направлялось к нему прямиком в ухо.
- ..неужели тебе действительно настолько тяжко, что ты пришёл умолять меня о союзе?
Литва резким движением вырвался из-под «натиска» блондина. Быстрыми шагами, сопровождаемые тихими и глубокими вдохами юноши, он разорвал расстояние со своим собеседником на метр-другой. Чуть ссутулившись, Гинирвт, чьи щеки уже терпели своевременную атаку со стороны подлого румянца, все еще пытался отойти от.. столь необычного метода задавания вопросов. «Д-да что.. что с ним такое?» - спрашивал себя он. «Но инициативу терять нельзя – это все ради мира для моего народа,» - направлял себя литовец.
Солдат достаточно быстро пришел в себя и успокоился. Выпрямившись, он вновь принял статный и крепкий силуэт истинного воина.
- Да, - прозвучал ответ с уст юноши. – Да, нам очень тяжело, - на сей раз уже Гинтовт смотрел сверху на собеседника. – Но ровно как и вам. Тевтонцы – наши общие враги, и именно поэтому мы прибыли заключить с вашим Королевством союз, - губы литовца подтаяли в небольшой, характерной для него, улыбке, - вместе всяко будет проще одолеть одного общего противника.

Отредактировано Lithuania (12 января, 2016г. 23:20:11)

Молчаливая реакция собеседника была несколько.. непредсказуемой. Не сказать, что литовец ожидал, что поляк тотчас прям согласиться с его мнением, внезапно забыв о совеем плохом настроении. Но как-то подобное затишье лишь сильнее задело неспокойную натуру юноши. Гинтовт лишь в тишине наблюдал за Феликсом, не сводя, на сей раз, с него свой пронизывающий взгляд, всем своим видом вытягивая ответ на вопрос: «что же ты сделаешь сейчас?»
А сделал молчаливый поляк лишь то, что повернулся, со всей присущей ему грациозностью, к гостю и проследовал к обратно к трону. Спину Феликса, облаченную в шикарный плащ, проводил взволнованный взгляд литовца. «Что это? Стой, это не годится!» - не только своими мыслями, но и всем видом молча повторял неугомонному блондину литовец. Помявшись несколько долгих, как часы, моментов, он осмелился сделать пару неуверенных шагов вслед за неумным собеседником. Как только поляк остановился подле трона, не поспешив садиться обратно, Гинтовт закончил серию робких шагов, фактически в это же время. Его бесконечно лазурные глаза вновь устремились на вдумчивого собеседника. Литовцу, подобное проявление затяжного молчания, показалось плохим знаком. Ну а, скажите мне, что впринципе в этой беседе могло быть хорошим?
- В-все в порядке? – робко решил разорвать это напряжение юноша. Незнакомец не заставил себя долго ждать – он резко развернулся и быстрым и, как это показывала комната, громкими шагами подоспел к непрошенному, как это могло уже показаться с самого начала, гостю.
- Знаешь, что? – грозно произнес блондин, остановившись, – Я не хочу этого союза, а видеть союзником тебя – тем более.
«Да что на него нашло?» - резко успел вздохнуть про себя Гинтовт.
- Ты слабый и бесполезный, всё, что ты можешь – это только мешать мне, позорно нападая на мои границы и разворовывая их. Что, силёнок на большее не хватает, да?
Вся эта грозная стена оскорблений была как ударом среди, и без того хмурого неба – вроде как ты и ожидал паршивой погоды с неприятным ливнем, а тут тебе сверху на те! И молния. Наш герой никак не думал, что этот поляк вообще знает его. По шее то и дело поползли мерзкие и, леденящие не только кожу, но и саму душу, капли пота. Гинтовта так не отчитывал даже сам его Князь. Да чего уж там мельтешить! Литва просто сейчас горел со стыда! Да, ему не нравились эти выходки Ягайло с «демонстрацией силы» на границе потенциального союзника, где лично нашему герою так и не было до последнего не понятно – будет ли его родное Княжество втянуто в очередную войну или нет? Как оказалось позже – таки нет. Но как и был прав Феликс – Гинтовт принимал участие в этой заварушке. А что до самого литовца, то сказать, что ему было противно так поступать со страной, в которой итак хватало проблем, то ничего не сказать. Гинтовт не понимал, зачем князю сжигать последний мост спасения своего народа, но таки следовал приказам. Да, по странной, но нерушимой вере в то, что его народу будет от этого только лучше.
– Всё, что ты сейчас делаешь – это достаёшь меня, отвлекаешь меня от по-настоящему важных дел. Я не хочу иметь с тобой ничего общего.
Гинтовт, под пылающим натиском ругани, досадно склонил свою голову. Почему он должен терпеть все оплевухи ото всех? От Тевтонцев – из-за постоянных напастей, от самого Ягайло – за постоянные поражения на границе, а теперь еще и от потенциального союзника. Ну вот что литовец умудрился сотворить со своей кармой в прошлом, что каждый встречный-поперечный умудряется его отчитывать? Думаю, ответ здесь стоит искать несколько в другом ракурсе – сам Гинтовт позволял другим с собой так обращаться. Он верил, что если положиться на других, дать им то, что нужно, то все будет хорошо. Но так было далеко не всегда. И теперь, юноша понимал, что нельзя сейчас дать этому поляку вить из себя веревки – это может очень плохо закончиться и для него и для заключения союза в целом. Нужно было его успокоить. И побыстрее. Но как? Скажите мне, как можно успокоить другого человека, если ты сам уже на грани, и тебя с головой пожирают прошлые промахи и сама Совесть? А вот никак. Но Гинтовт так не считал.
Последней каплей в терпении юноши оказался абсолютный, в своем проявлении, толчок со стороны поляка. Поддавшись его силе, литовец отступил назад, но, к счастью, без проблем остался на ногах. Дыхание литовца участилось, жевалки и брови судорожно тряслись,  сердце билось в пламенном желании уже наконец со всем этим покончить.
- Да какие у тебя могут быть дела?! – неожиданно заорал своим дрожащим и, немного сиплым, голосом Гинтовт, резким движением руки, схватив нахального собеседника за кисть руки, которой, кстати, он его и пихнул. Выждав короткую паузу, разъяренный столь беспечной принципиальностью блондина, он продолжил – что сейчас может быть важнее успешного заключения этого союза? Да ты понимаешь, что вам без него долго не протянуть?! Всем вам! - воин громко выдохнул, - да как и нам! Сколько еще людей из-за твоего чистейшего эгоизма и пренебрежительности должно погибнуть? – Литва, сильно сжав свою смертельную хватку на кисти собеседника, грубо подтянул его к себе ближе, пристально смотря ему в глаза. – Отвечай! – а вот интонация последней фразы Гинтовта уже была более похожа на… самого Гинтовта и не обладала таким напором и огнем злобы как предыдущие. Но сам взгляд замученного парня полностью поглотил блондина. Лоринайтис и сам был в отчаянии и не желал терять последнюю нить спасения из-за такой, казалось бы, ерунды.

Отредактировано Lithuania (12 января, 2016г. 23:25:11)

Литва, ослепленный темной пеленой внезапно вспыхнувшей ярости, и сам не заметил, этого, едва заметного, предупреждения, которое ловко затаилось в зеленых глазах этого световласого нахала. Знаете, создавалось впечатление, что эти бесконечно изумрудные глаза поляка так и хотели отговорить нашего «языческого хама» от дальнейшего продолжения беседы в таком тоне. Ведь и в самом деле, Литва тоже был не прав, позабыв старые конфликты с этим Королевством. Хотя, как уж такое забудешь, когда две собаки рвут заветную похлебку, перетаскивая ее с одной стороны в другую. Да после этого наивно было даже думать, что литовцам здесь будут рады. Даже если и заключали здесь очередной мирный союз.
Ярость, гнев, раздражение, непонимание вспыхнули бушующим фонтаном в голове молодого литовца, придавая смелость и недюжинную силу, будто по волшебству. Только вот внимание и вменяемое видение ситуации тотчас уходили куда-то далеко. Гинтовт и сам не заметил, как его собеседник с легкостью вырвался, благодаря одному движению руки.
А вот это было совсем неожидаемо.
Промедлив лишь пару секунд, будучи под омутом своих волнений, Литва не смог спастись от наступающего удара. Спустя момент в зале раздался стук. Спустя еще один - негромкий лязг железных лат, в которые был облачен он. Далее, немногим позже, данная композиция завершилась коротким, но громким и болезненным криком Гинтовта. Кровь тотчас начала ползти вниз по боковой части головы, омывая длинные волосы в алый цвет. Такой  грубый и банальный удар кулаком не должен был закончиться именно так.  Максимум, что должно было остаться на бледнокожем лице юноши – сверкающий синяк. Очевидно, что знатные перстни поляка тоже покрылись аналогичным цветом, что и щека Гинтовта. Пронзительное шипение тотчас раздалось сквозь зубы литовца. Убрав прядь волос в сторону, парень поспешил успокоить тонкую струю крови ладонью. Но рана была абсолютно неуемной! Кровь, будто специально подливала масла в огонь злости прибалта, нагло стекая и по вертикали ровно вниз, прокладывая свой путь по темной кожаной перчатке, и каплями, ровно в заданный такт, опрокидывалась на пол, превращаясь из струи в беспорядочные пятна.
Что же до этих «незабываемых» ощущений, которыми так щедро одарил своего гостя (или старого врага?) поляк, то нашему герою их хватило с лихвой – дезориентация, головокружение и, конечно, адская и тикающая, вплоть до скрежета зубов, боль. Юноше понадобилось еще пару секунд, чтобы прийти в себя. Ладонь медленно сжалась в крепкий кулак, препятствуя течению крови. Спустя момент, собрав еще немного теплой жидкости с щеки, прибалт яростно отшвырнул всю кровь в сторону – прямо на пол знатного зала. Голубые глаза атаковали пронзающим взглядом, а сам же Гинтовт крепкой, будто у степного хищника, хваткой ухватил светловласого нахала. Облаченные в кожу руки насмерть вцепились за воротник дорогой рубахи, наполняя и ее своим алым цветом. Литва был решителен как никогда раньше. Ведь, если он даст хотя бы какую-нибудь слабину в пользу этого Лукашевича, то его княжеству точно несдобровать. Резким рывком, наш герой, умудрившись каким-то чудом не выронить поляка, буквально пригвоздил своего оппонента к стене. После этого прибалт не проявил никаких действий, желая перевести дух. Как бы там ни было – он все еще сам не верил в то, что сейчас вытворяет прямо на территории своего союзника. Потенциального союзника. А что, если сюда случайно заглянет кто-нибудь из стражи и увидит эту «замечательнейшую» картину? Ну как там озлобленный литовец держит многоуважаемого и окровавленного пана у стены за ворот. Но плевать. Плевать на все. Этот союз был почти заключен, Гинтовт, как представитель не только правителя, но и всей нации не мог допустить его провала. Да и тем более по такому дурацкому инцеденту. Поляка нужно было угомонить и, очень желательно, как можно скорее.
Сделав глубокий вдох, очень стараясь скрыть свое напряжение и, что немаловажно, беспокойство за возможные и нежелательные события, которые случайно могут настигнуть литовца в любой момент, наш герой, решил не ослаблять свою хватку, покуда предоставлялась такая возможность. Его пальцы сжались сильнее, едва ли не разрывая дорогие ткани поляка. Сделано это было только с одной целью – угомонить. Но черт побери, этот взгляд, который был полон то ли удивления то ли, знакомой Гинтовту, язвительностью, не давали покоя. Но прекрасно давали знать, что с положением дел этот Лукашевич никак не согласен.
- Да ответь же мне, - тихо, но в то же время, яростно прошептал он, не отводя взгляда от его цепляющего взора зеленых глаз, - сколько? Сколько еще жертв вы, - юноша запнулся и быстро поправился, - ты готов понести из-за старых войн? Неужели ты и сам не видишь, какая возможность была дарована нам?
Но поляк оставался непоколебим. Казалось, что слова литовца не то что влетают в одно ухо, а из другого вылетают, нет. Они просто не доходили до него. И Литва это прекрасно понимал. Компромисса от поляка по этому вопросу никак нельзя было добиться. Но можно было выбить, хоть и сам наш герой был против подобных методов.
Спустя момент, разъяренный прибалт зарядил прямо коленом в под дых, предварительно ухватив Феликса за плечи, приготавливая того к сильному но, как казалось нашему герою, действенному, удару. Далее, не теряя своей инициативы, Гинтовт схватил оппонента за длинные волосы и подтянул голову на себя, освобождая лицо и этот, о небеса, взгляд, от златых волос. Этот зеленый взгляд юноша вновь встретил со всей строгостью. Сжав кулак свободной руки посильнее, литовец безо всякого угрызения совести принялся мутозить лицо поляка, наполняя огромный зал звуком размашистых ударов. С каждым новым ударом юноша чеканил слова из предыдущего вопроса.
- Сколько.. еще.. людей.. должно.. , - парень выдохнул и замахнулся посильнее, - УМЕРЕТЬ?! – яростно выкрикнул он, завершая серию своих ударов по лицу поляка, с особым усердием стараясь стереть это презрительное пренебрежение с его лица.

Отредактировано Lithuania (12 января, 2016г. 23:32:34)

Наивно было бы полагать, что такой метод, к которому прибегнул Торис, по взмаху волшебной палочки, сможет образумить этого поляка. Хотя, как уже могло показаться, это же самое «образумевание» сейчас сильнее нужно было и самому Лоринайтису. Прибалт просто полыхал в огне ненависти не только лично к самому Феликсу, но ко всему, что хоть как-то могло ассоциироваться у него с ним. А беда была в том, что всего этого конкретно здесь и сейчас было просто предостаточно. Литовца раздражал этот зал, который будто давил на него своими массивными колоннами, а этот холодный и, будто стеклянный, пол прямо таки отчитывал прибалта за каждое движение, которое он сделал.
- Я вижу… - наконец-то ответил оппонент. Торис отвлекся от всех дурных мыслей насчет плохого окружения и интригующим взглядом врезался в оппонента, стараясь не упустить ни малейшей детали. Златовласому можно было только посочувствовать, будь вы не в курсе добросовестных мотивов, которыми руководствовался прибалт, когда безо всякого сожаления разукрашивал лицо ему. Только вот теперь, когда поляк неожиданно, как казалось литовцу, успокоился, наш герой лишь спокойно выдохнул испарину. Думаю, стоило бы заметить, что и злость начала понемногу отступать, медленно, но верно меняя гнев на милость. Только вот грозное лицо Лоринайтиса об этом могло сказать не сразу. «Может, он теперь меня понял?» - воодушевленно пронеслась мысль в русой голове юноши. И, кстати, в такой же спешке покинула литвина, когда прозвучала следующая реплика поляка. – Я вижу, ты совсем не знаком с таким понятием, как «этикет», манеры тебе чужды. Но ничего, я быстро научу тебя им!
Поляк, очевидно по какому-то невиданному чуду, смог не только вырваться из очередной хватки, но и оттолкнуть от себя нашего героя. Вся милость, которой уже накопилось крохотное количество в где-то в душе у Ториса, в момент испарилась. Безвозвратно. «Это ты ничему не учишься, дурак!» - выдохнул про себя юноша, приготовившись к нанесению очередных ударов поляку, но, то ли ему не хватило сноровки, то ли некоторой доли везения, но спустя секунду, русая голова Лоринайтиса уже ныла от тупой боли, пожиравшей затылок, который был прикован к полу. Этого нельзя было так оставлять.
- O, tu rupūžė!* - неожиданно (даже для самого себя) громко рявкнул утерявший всякое терпение Торис. Резко дернув свое плечо в сторону, в попытке освободить руку, которая оказалась под крепкими коленями поляка. Не получалось, но это совсем не мешало Торису продолжить вырываться из-под златовласого оппонента. Честно сказать, тут сложно было понять, что юноше мешало сильнее – сам ли поляк или те латы, в которые он был закован. Зал наполнила очередная симфония из лязга железных лат и громкого, проходящего шипением сквозь крепкие зубы, дыханием Ториса.
Ну а когда златовласый оппонент уже замахнулся кулаком, то никаких сомнений не оставалось в том, что литвин получит сдачи. И вот не известно в каком размере. Увидев сию картину, наш герой начал рыпаться намного усерднее, заглушив звоном доспех, казалось бы, любой звук. Но поляк отчего-то медлил с ударом. Это настораживало, вызывая непонимание.  «Может еще не поздно решить это дело разговором?» - промелькнул очередной  лучик надежды. Лоринайтис умерил свой пыл, освободив свои уши от ненужного лязга доспехов. Послышались шаги, которые, судя по всему, и стали причиной беспокойства поляка. Где-то за стеной слышались оживленные разговоры. «Ч-что? Голоса?!» - литвин вытянул свои брови в удивлении. Благо этот Лукашевич оказался более сообразительным в данной ситуации и, не теряя драгоценного времени, тотчас  поднял и заволок Ториса в странного вида коморку, спешно закрыв за собой дверь. Здесь было темно, как в какой-то тюрьме, а места едва ли хватило бы одному человеку. Но когда тебя схватили за жабры обстоятельства, то выбора как-то не остается. Даже если твой сосед по несчастию чуть не разукрасил тебе лицо. Лоринайтис и сам сейчас не смог бы вспомнить эти промелькнувшие моменты – его сердце вновь было занято переплетением бесконечных переживаний, вероятностей и неприятностей, которые могли бы произойти, найди их хоть кто-нибудь именно в зале. А знаете что самое паршивое? Что в этот самый нехороший зал пожаловал как раз не «кто-нибудь», а сам милостливый Князь – прибалт быстро уловил знакомое ухо наречия .Стараясь перевести дух, Торис вел себя как можно тише. Было отчетливо слышно, как открывалась та самая массивная и скрипучая дверь, а пустующий зал наполняли шаги.
- … su malonumu!* – раздался мужской, несколько скрипучий, голос.
«Ягайло?!» - выдохнул про себя литвин, сжав кулаки, всматриваясь в темное дерево, из которого была сделана дверь, разделяющая его с князем. Ему уже было не под силу сдерживать свое тяжелое дыхание – волнение будто пригвоздило к земле Ториса, запрещая ему физически двинуться куда-нибудь.
Неожиданно, оживленные шаги прекратились, дав сольную часть своей композиции обладателю громкого и, в то же время, неторопливого такта.
-  И вправду достойное место для правителя столь могучего королевства, - прозвучал все еще тот же голос Князя. Судя по всему, он был доволен, что не могло не радовать Ториса. Сольная партия продолжалась недолго, а когда ей настал конец, прозвучала новая реплика. - Didelis aciu. As jums labai dekingas.* - зал вновь наполнился голосами, а еще спустя небольшое время, было ясно то, что вся делегация быстро покинула этот зал. Как камень с плеч.
Услышав эти слова, на лице литвина вновь растянулась его теплая, в то же время так знакомая всем, кому хоть немного удалось пообщаться с ним, улыбка. Юноша, услышав громкий скрип закрывающиеся двери, громко и с облегчением выдохнул и посмотрел на своего «соседа по несчастию». Теперь уже его глаза вовсе не питали к нему никакого гнева или злости.
- Похоже, они неплохо поладили, - шепнул поляку безо всякого яда в голосе он. – Я давно не видел Ягайло таким довольным.

* - Ах ты жаба!
* - ...с удовольствием
* - Большое спасибо всем. Я очень благодарен.

Знаете вот, вроде как эта странная, но, небезосновательная, перепалка и настигла, как могло показаться, своего логического конца, но эту мелкую коморку все еще не покидало душное напряжение. За радушной и беззаботной улыбкой, Торис все еще подозревал, что его неспокойный сосед все еще не успокоился. Да, даже несмотря на то, что уже сами правители двух держав отлично общались. Ох уж это злопамятство! Какая досада!
- Ещё бы ему не быть довольным, - Лукашевич вновь все оборвал, раскрывая целую, что ни на есть, тираду о том, что вся эта затея с браком, который подразумевала уния, мягко говоря идея не из лучших. Но тут-то Лоринайтис был согласен с негодованиям златовласого. Выдавать девушку столь юного, нет, даже еще детского возраста за мужчину, годившегося ей в отцы, не выглядело правильно. И даже хотя бы потому, что на ее хрупкие плечи возляжет ответственность, которая может намного тяжелее. Чего стоит взять то же самое рождение наследника? Сколько придется провозиться Великому Княжеству (да и самому Королевству), оберегая и защищая столь хрупкую фигуру, покуда она сможет родить? Да и родиться ли ребенок здоровым, если ее выдают замуж уже сейчас? Ох-ох, сколько было беспокойства и вопросов, на которые, тревожному Литве никогда не сыскать ответов. Но все-таки моральная сторона данного пункта соглашения имела более значимый вес для прибалта и поэтому, решив даже не думать о прагматичных проблемах, Торис понимал беспокойство собеседника, свойственное самому настоящему родственнику.
Чуть позже произошел резкий рывок со стороны этого неугомонного. Буквально на момент, глаза Лукашевича угрожающе блеснули ярко-зеленым пламенем. Уловив своими очами направляющийся удар, литвин рефлекторно сжался, сожмурившись. Далее Лоринайтись с удивлением открыл глаза, почувствовав на себе вовсе не удар, а.. самого поляка, который как-то умудрился то ли оступиться, то ли не рассчитать скорость, оказался прижат прямо к его груди. Торис вновь недовольно нахмурил брови, всматриваясь в окровавленные ткани белоснежной рубахи, а затем и вновь на недовольную физиономию парня. Стоит отметить, что их лица на сей раз были несколько ближе. «Что он опять выкидывает?»
- Я бы с куда большей радостью повесил бы вас всех на главной рыночной площади Кракова, поверь мне.
Последние слова долетели до литвина с огромным трудом – скрип отворяющийся двери заглушил желчный шепот неугомонного поляка. Светлые лучи разбавили скудную тень этой коморки. Это не могло не радовать. Тем не менее на очередное недовольство наш герой решил не отзываться – не стоит нарываться на новые проблемы в новом месте. Не стоит нарываться на агрессию этого Феликса.
- Но я поступлю, как условлено, – будто смирившись, продолжил юноша, проливая все больше света в коморку. - Идём со мной, нам стоит привести себя в порядок и обговорить детали и условия нашего будущего союза.
Потерев рукой свою рану, которая и затянулась темной коркой, но все еще продолжала пульсировать по доброй половине лица юноши, литвин, не меняя своего серьезного, но в тоже время, несколько отрешенного выражения лица, молча согласился с этой, о боги, c первой удачной идеей Феликса за сегодняшний день, ответив ему кивком. «Всяко лучше, чем вешать всех» - вздохнул про себя Торис, позволяя поляку показать ему путь сквозь запутанные залы и подсобки этого крепкого, как гора, замка к заветным купальням, где он, наконец, мог привести себя в порядок и, что являлось сейчас для юноши самым главным, наконец-то обсудим детали предстоящей унии!

Следуя за быстрым, хаотичным и, практически, бесшумным шагами блондина, Торис лишь мог наблюдать, как свет жаркого майского солнца меняется на темень и духоту коморок и прочих интересных узких проходов, которые, будто многочисленные артерии, пропитывали насквозь массивные стены замка. И лишь белоснежная ткань рубахи, с контрастирующими элементами в виде темно-алых пятен мелькала где-то в центре, оставаясь неизменной, как ель в холодную пору. Взгляд Ториса так и остался в неизменном  положении, не выпуская из виду тонкую и, как еще сумел заметить литвин, гибкую, как стебли камышей, спину. Застыв в холоде своих ощущений, юноша уже совсем не контролировал свои движения. Он попросту пустил их на самотек, оставив заботу за ними этому Лукашевичу. Темп, расстояние, стиль, громкость, издаваемая стуком каблуков, - все это было отдано этому хамоватому и наглому поляку. Какое расточительство! Но, может быть, на это была какая-то причина?
Лоринайтис так и не понял: сколько именно времени ему и его напарнику потребовалось, чтобы добраться до пункта назначения, но теплый воздух, подгоняемый весенним, едва ли не летним, ветром, заставил литвина невольно пройтись рукой по в момент вспотевшей шее. Наступала самая настоящая духота. Его путеводитель, отперев очередную дверь, тотчас отпустил руку юного воина и, не обращая асболютно никакого внимания на парня, которого собственноручно не прибил несколько минут назад, принялся небрежно скидывать одежду, выкладывая целую тропинку за собой. Торис же первым делом решил осмотреться: все-таки эта комната была ему уж совсем чуждой и никоим образом не шла в сравнение с так знакомыми ему банями. "И даже купальни у них отличаются", - убрав навязчивые капли со лба, вздохнул юноша. А тем временем послышался шум выливающиеся воды. Это вновь был вышеупомянутый Феликс. Наполовину оголенный он жадно выливал на себя воду, обращая ее в красный ручей и смывая со своего тела прочь. Интересно, а это он делал только потому что у него ныли раны или же потому что его белоснежная кожа была варварски разбавлена алым присутствием языческого гостя?
Юноша молчаливым взглядом сопроводил яркую струю, державшая свой путь от худощавых плеч, через впалый хребет, спускаясь вниз по влажной ткани штанов и, продолжая свой путь, вертикальной струей стекалась на пол, покидая комнату в водостоке. "Хорошо же ему досталось" - с некоторой досадой в сердце вздохнул юноша. Ну не их таких он людей, которые любят прибегать к кулакам. Пусть даже его собеседник вовсе не благородный воин с манерами, а просто какой-то вздувшийся паренек, которому ты не нравишься, протосто потому что ты есть. Спустя секунду, Торис вновь почувствовал эту навязчивую и пульсирующую бровь на своем лице. Очевидно, жара купальни разыграла кровь внутри прибалта. "Так, пора закончить с этим," - сжав зубы, в очередной попытке утихомирить гудящую боль, Лоринайтис дал себе установку. Юноша двинулся вглубь комнаты, проходя мимо раскиданной одежды. Стягивая перчатки одной за другой, Торис, в отличие от своего же напарника, аккуратно положил их  друг на друга прямо на край одной из многочисленных лавок. Также наш герой поступил и со своими латами - пускай с ними и пришлось повозиться, но как-то странно было смотреться в доспехах с ведром воды в руках. Последними же Торис стянул с себя верные, чуть испачкавшиеся в пути, сапоги. Поставив их рядом, юноша взял полотенце и, перекинув его через плечо, уже был готов освежиться, как его взор зацепила раскиданная одежда поляка. Чуть поджав губы и, вздохнув про себя, заботливый Лоринайтис не мог этого так оставить. Он быстро принялся подбирать раскиданную обувь, рубаху и, о боги, этот тяжеленный плащ! Ну кто такие дорогие вещи так раскидывает?! Взгромоздив эту кучу на соседнюю лавку, литвин и одежду этого хамоватого незнакомца принялся аккуратно складывать. С плащом пришлось повозиться, а так все достаточно быстро было красиво сложено. Когда, правда, очередь дошла до этой самой, манящей взгляд Ториса, безнадежно испорченной рубахи, литвин нахмурил свои брови и, вновь посмотрел на своего подопечного, сжав дорогую ткань. Поляк все еще в упор не замечал своего гостя, продолжая заниматься своими делами. Спустя момент, Лоринайтись вернулся к окровавленному полотну. "Все-таки нельзя это так оставлять. Хоть мы и оба, безусловно, виноваты, но.. Может хотя бы так мне получиться не наломать еще больше дров?" - рассуждал Торис, решив таки взять эту рубаху с собой. Наконец заняв место в купальне неподалеку от недавнего оппонента, литвин, отложив полотенце и предмет своего беспокойства в сторону, осторожно взял наполненное до краев ведро холодной воды и, придерживая его левой рукой, принялся умываться другой свободной рукой, жадной загребая в ладонь воду. В пятках отдавала неприятная дрожь из-за ледяного, чем-то схожим со строптивым взглядом этого световласого, нрава воды. Все в этом союзном государстве было для Ториса холодным и отталкивающим. Но он все еще верил, что при помощи терпимости и доброты,он сможет растопить эту ледяную грань. Спустя пару секунд вода цвета хрусталя уже переменила свой оттенок на какую-то муть - все из-за крови. Позже, Торис решил последовать примеру своего польского коллеги и вылить на себя ведро прохладной воды. Юноша чуть согнулся в спине и, приопустив голову пониже, поднес ведро над собой. Пустив на себя не слишком уж и сильную струю, литвин немного промахнулся, залив себе воду на заднюю часть шеи, прямо за шиворот, оставляя огромное влажное пятно на утепленных, между прочем, одеяниях нашего героя.
- Агрх!.. - глухим эхо раздался стон Лоринайтиса. В тот же момент он, чуть прикусив губу, нахмурив брови и, несколько стыдливо, опустив взгляд в пол, отставил пустое ведро в сторону и принялся стремительно избавляться от липких, мокрых и холодных одеяний. С досадой отжав свой темно-коричневый верх, Лоринайтис пару раз встряхнул его и, осмотревшись, отнес сушиться его к ближайшей печке, повесив его рядом с ней. Наспех протерев свой, обнаженный на этот раз, торс полотенцем, заранее приготовленное им же, Торис взял еще два ведра воды и, вернувшись на свое старое место уже безо всякого зазрения совести опрокинул одно из них прямо себе на лицо, подняв взбудоражив шумом разбивающиеся о пол воды все помещение. Убрав влажные пряди в сторону, он бодро схватился за второе, продолжая промывать рану и утихомиривать ноющую щеку. Это не заняло у него много времени. А вот апогеем всего этого стало лишь то, что в это же, наполовину опустевшее ведро была закинута испорченная рубаха Феликса. В ней было крови намного больше, чем могло показаться на первый взгляд - вся вода тотчас оказалась алой. "Так, разберемся с этим побыстрее!" - отжимая руками волосы, собрав их в хост, Торис принялся бодро полоскать дорогие ткани, в яростной надежде вернуть ей тот самый, режущий глаз, первоначальный белоснежный цвет.